Анатолий Чубайс в своей статье «Чем закончилась реформа РАО ЕЭС» ожидаемо защищает итоги реформирования российской электроэнергетики. Но его текст больше похож на годовой отчет на коллегии Минэнерго СССР – там много слов о низкой аварийности, надежности, строительстве новых мощностей. Осмелюсь напомнить, что реформа затевалась не для этого – она затевалась для создания конкурентного рынка электроэнергии, который в России в итоге так и не возник. Конкурентный рынок должен был сбалансировать цены, привлечь инвесторов – но в итоге мы получили манипулятивный олигопольный рынок с постоянно растущими ценами, оплачиваемый потребителями колоссальный избыток мощностей и полное отсутствие интереса новых инвесторов к отрасли.

Для потребителей электроэнергии нет ничего важнее цен. С ценами все получилось совсем плохо. Если в 2006 г. средняя цена электроэнергии для промышленных потребителей в России составляла 3,50 цента за 1 кВт ч по курсу того периода, а в США – 6,16 цента (сравниваются данные Росстата о средних ценах производителей промышленных товаров и данные Energy Information Administration, Electric Power Monthly. – В. М.), то уже в 2013 г. наша цена для промышленности выросла до 6,90 цента за 1 кВт ч, опередив американскую (6,82 цента). Потом последовала бешеная девальвация рубля, осложнившая межстрановые сопоставления, – видимо, слова Чубайса, что наши цены ниже американских на 12%, учитывают поправку на девальвацию. Но даже с учетом этого фактора динамика тут не очень хорошая: если в 2016 г. девальвация обесценила электроэнергию для промышленности в России до 3,5 цента за 1 кВт ч, то в 2017 г. цена составила уже 5,6 цента, стремительно приближаясь к отметке 2013 г., когда мы обогнали США по дороговизне электроэнергии для промышленности (хотелось бы, конечно, обогнать их в чем-то другом).

Мне не кажется оправданной гордость Чубайса, что у нас электроэнергия сильно дешевле, чем в Европе: европейская электроэнергетика работает во многом на импортном топливе и там до сих пор не завершен процесс реформы монопольных национальных энергорынков. Если бы в начале 2000-х гг. реформаторы обещали правительству такой скромный результат, как «цены всего лишь пониже самых дорогих стран Европы», то их с таким целеполаганием просто послали бы подальше. А вот США с их конкурентными рынками топлива и электроэнергии гораздо более релевантный пример: там цены вот уже более десятилетия стабильно держатся на уровне 6–7 центов за 1 кВт ч.

На таком неприятном ценовом фоне рассуждать об успехах реформы по меньшей мере странно. Конечно, главная причина удорожания электроэнергии – глубоко ошибочная ставка правительства на сохранение монопольной структуры газовой отрасли и принятие в 2007 г. программы доведения внутренних цен на газ до самого дорогого в мире бенчмарка – экспортных цен на газ для континентальной Европы. Если бы «Газпром» был разделен и был создан конкурентный рынок газа, электричество в России стоило бы заметно дешевле.

Но не только в этом дело. Российский энергорынок оказался олигопольным – 55% установленной мощности здесь контролируют четыре связанные с государством компании («Газпром энергохолдинг», «Интер РАО», «Русгидро», «Росатом»), а еще порядка 20% – три крупные бизнес-группы Олега Дерипаски, Виктора Вексельберга и Андрея Мельниченко. В совокупности это почти три четверти мощности (в тех же США пять крупнейших энергокомпаний контролируют только 20% мощностей).

Было крайне странно читать, когда Чубайс попытался покритиковать меня за якобы неверный прогноз по этому поводу. В своей статье 2008 г. («Незавершенная работа» – «Ведомости», 25.06.2008) я писал о рисках скупки генерации рядом крупных игроков рынка (прежде всего «Газпромом»): «Есть высокая вероятность, что после ухода Чубайса эти игроки используют свои высокие лоббистские возможности, быстро перетряхнут и структуру компаний, укрупнив их, и модель рынка электроэнергии». Чубайс пишет: «Эти прогнозы не сбылись». Да почему не сбылись-то? Из изначально запланированных 10 оптовых (ОГК) и 14 территориальных (ТГК) генерирующих компаний сейчас фактически действуют только 5 ОГК и 7 независимых от них ТГК. Структура генерации резко укрупнилась. «Газпром» скупил ОГК-2, ОГК-6, ТГК-1, «Мосэнерго»; «Интер РАО» (председатель совета директоров – Игорь Сечин) – ОГК-1, ОГК-3, ТГК-11 («Газпром» и «Интер РАО» тут же свою генерацию консолидировали). Что ж тут не сбылось-то, смею спросить?..

В отрасль за десятилетие так и не пришли никакие новые инвесторы. Немецкая Uniper (ОГК-4), итальянская Enel (ОГК-5) и финская Fortum (ТГК-10) купили эти компании более 10 лет назад, и это лишь 10% всех мощностей. Ни одного крупного входа частных инвесторов на энергорынок с момента ликвидации РАО ЕЭС не было – были только консолидации компаний под контролем госструктур. Это оглушительный провал идеи открытия отрасли для частного капитала.

Помимо олигопольной структуры рынка мы, на мой взгляд, имеем дело еще и с очевидным «захватом регулятора» (regulatory capture): когда государственные регуляторы рынка (в широком смысле слова – от курирующего вице-премьера до целого блока профильных ведомств) фактически действуют не в интересах потребителей, а в сговоре с несколькими крупными игроками рынка и в их интересах. Невероятный избыток мощности почти в 100 ГВт, оплачиваемый потребителями, – прямое следствие сговора крупных бизнес-групп с кэптивным регулятором, обеспечившего выгодное исключительно генераторам и невыгодное стране решение о внедрении «рынка мощности», и теперь мы вынуждены оплачивать все эти ненужные 100 ГВт. Чубайс как-то стеснительно обходит вниманием корни этой проблемы, рассуждая в духе «ну, так получилось». Убежден, что это получилось не случайно: механизм оплаты десятков гигаватт ненужных потребителям мощностей был сознательно внедрен в результате сговора крупных игроков и регуляторов (решения об этом открыто принимались на совещаниях в правительстве) и никто не посмел этому перечить. Более того, сейчас, вместо того чтобы снизить цены на избыточные мощности, как ранее было обещано, нам пытаются навязать новый механизм оплаты прихотей генераторов в виде так называемого ДПМ-2, о котором Чубайс упоминает лишь вскользь.

Никто не ожидал экономического кризиса, поэтому так чрезмерно много наинвестировали? Да ладно, я еще в 2011 г. написал для Московского центра Карнеги статью «Российская экономика: состояние неопределенности», где говорил о предстоящем России минимум десятилетии стагнации, – и я был такой далеко не один. После кризиса 2008 г. отсутствие механизмов дальнейшего роста в той неэффективной дирижистской экономической модели, которая сформировалась при Путине, было очевидно многим.

Сложились большие избыточные мощности? Так рыночные механизмы должны обеспечивать закрытие неэффективных станций и их вывод с рынка, чтобы потребители все эти излишки не оплачивали! Ведь ровно это и предполагали концепции реформы, разрабатывавшиеся в начале 2000-х гг. А почему избыточные мощности не выводят и мы продолжаем все это оплачивать? Да потому, что конкурентного рынка нет, а есть олигополия в сговоре с кэптивным регулятором. Не только не выведут лишние мощности, а еще сейчас на всех нас повесят и оплату пресловутого ДПМ-2 – потому что мы хорошо знаем, как в самых разных отраслях пригретые государством монополии и олигополии издеваются над нами, потребителями.

Вот такие «итоги реформы». Давайте не прятать все эти неприглядные антиконкурентные эффекты за рассуждениями о надежности и цифрами вводов мощностей, уважаемый Анатолий Борисович, – мы не в Минэнерго СССР. Буду рад вас видеть в своей еженедельной программе на канале «Навальный-live» и обсудить все это очно, если вы готовы к диалогу на эту тему.

Автор — заместитель министра энергетики в 2002 г., ведущий передачи «Где Деньги?» на канале Навальный-live